В эти декабрьские дни вся страна вспоминает трагические и одновременно героические события первого года Великой Отечественной войны. 5 декабря 1941 года было остановлено наступление фашисткой Германии под Москвой, советская армия перешла в контрнаступление, успех которого предопределил коренной перелом военных действий на всех фронтах.

Тема кровопролитной битвы под Москвой до сих пор широко освещается, часто является предметом спора ученых, политиков, журналистов и общественных деятелей.

В семье Щербаковых о событиях подмосковных боев осенью-зимой 1941 г. все хорошо знают, и не понаслышке, а со слов любимого отца, деда и прадеда – Алексея Васильевича. Об Алексее Васильевиче рассказала его внучка Ольга.

«Дедушка родился 4 января 1922 года в Меленках. Когда началась война, ему было 19 лет. Его мобилизовали почти сразу. В нашем семейном архиве сохранилась фотография молодого деда. Она была сделана перед уходом на фронт – в сентябре 1941 года.

Вместо

памяти - боль

Дед не любил рассказывать о войне. Своим участием гордился, на 9 Мая медали надевал, с гордостью принимал поздравительные открытки от совета ветеранов, но старался не вспоминать подробности. И я это сейчас хорошо понимаю: каждый человек, который хлебнул на войне, захочет забыть все, как страшный сон. А ведь для него, как и для многих других, это было самое начало молодой жизни; детство только закончилось, и сразу под Москву в настоящую мясорубку.

После мобилизации Алексей Васильевич был направлен в подмосковный Наро-Фоминск. Сейчас это Город воинской славы – звание, заработанное тогда, в 1941 г.

Как-то раз он расчувствовался (по радио играли песни военных лет) и рассказал мне, что самое страшное на войне было то, что воевали они без оружия.

«Привезли как-то новое оружие с завода, потом собрали все и увезли. Нам оставили 2 винтовки на 100 человек и бросили в бой. А бить немцев нечем, если только голыми руками. Мы мальчишки совсем были, было очень страшно. И вот ты ползаешь по снегу, ждешь, когда твоего товарища с винтовкой убьют, чтоб забрать у него оружие…

Я забрал. И приятель мой Борька Потанин тоже забрал. Вот мы вдвоем и выжили тогда из всех, с двумя винтовками».

Это было в декабре 1941 г. Больше они на фронт не вернулись.

«Везунчики»

Боря Потанин, дедушкин друг, получил тогда ранение в голову, но выжил.

Дедушка оказался везунчиком. Во время этих боев осколок снаряда попал ему в кисть правой руки, раздробил там все. В прифронтовом госпитале хотели ампутировать – он не позволил, добился своего, и его отправили в тыл. Там руку привели в порядок, оказалось, что некоторые кости целы, не работает только указательный палец, тот самый, которым надо сжимать курок.

После восстановления на фронт деда больше не взяли, из-за пальца оказался не пригоден к службе. А я этому очень рада. В детстве завидовала тем, у кого дед всю войну прошел от начала до конца и закончил ее в Берлине. А сейчас понимаю, что моей мамы могло бы и не быть, задержись он там хоть на день. Палец у него до конца жизни не работал – не сгибался, но он привык, приспособился. После войны работал руками, водителем, автомехаником, а потом и до начальника дорос. Все к лучшему. А пороха он успел понюхать. Страшно это, по-настоящему страшно, когда ты беспомощный, безоружный, как слепой котенок идешь на смерть. Он не говорил никогда, но он же заглянул в глаза тому сослуживцу, у которого винтовку забрал, и был благодарен ему за его гибель, которая спасла ему жизнь. А потом носил все эти смерти в себе до глубокой старости. И эти стеклянные глаза, наверное, тоже помнил.

«Гори, гори,

моя звезда»

Дедушка за всю жизнь рассказал мне только один эпизод – последний, самый яркий и страшный. Я хорошо помню тот день. Музыка тогда играла. А потом, в конце, дед запел, свою любимую песню, «Гори, гори, моя звезда» и заплакал… Пел и плакал, и я плакала, и сейчас плачу, когда вспоминаю. Эти слезы были убедительнее любого рассказа. Страшно на войне, всем страшно. Война сама по себе страшная, бесчеловечная и противоестественная. Повторять ее не надо.

А мы постепенно забываем. Гул орудий давно стих над нашей землей, и кажется, что это было в другом веке, в другой жизни, в другом измерении. Мой дедушка умер в 2010 г., и мало кто из этого поколения сейчас остался в живых. И хотя я готова пересказывать все, что успела узнать о войне своим детям и внукам, поймут ли они, поверят ли? А главное, почувствуют ли эту боль, которая передалась мне через песню? И знают ли они эту песню»...

Ольга Думенко.

На снимках: А.В. Щербаков - 1941 год, 1960- е годы, 1990-е годы